Хозяин погладил рукою
Лохматую рыжую спину.
Сказал он: "Хоть жаль мне, не скрою,
Но все же тебя я покину"

Швырнул под скамейку ошейник
И скрылся под гулким навесом,
Где пестрый людской муравейник
Вливался в вагоны экспресса.

Собака не взвыла ни разу,
Но лишь за знакомой спиною
Следили два карие глаза
С почти человечьей тоскою.

Старик у вокзального входа
Сказал: "Что, оставлен, бедняга?
Эх, будь ты хорошей породы,
А то ведь простая дворняга".

Огонь над трубой заметался,
Взревел паровоз что есть мочи,
На месте как бык потоптался
И ринулся в непогодь ночи.

В вагонах, забыв передряги,
Курили, смеялись, дремали.
Тут, видно, о рыжей дворняге
Не думали, не вспоминали.

Не ведал хозяин, что где-то
По шпалам, из сил выбиваясь,
За красным мелькающим светом
Собака бежит, задыхаясь.

Споткнувшись, кидается снова...
В кровь лапы о камни разбиты.
Что выпрыгнуть сердце готово
Наружу из пасти раскрытой...

Не ведал хозяин, что силы
Вдруг разом оставили тело,
Что, стукнувшись лбом о перила,
Собака под мост полетела.

Труп волны снесли под коряги...
Старик, ты не знаешь природы:
Ведь может быть тело дворняги,
А сердце - чистейшей породы!